Не жалуйтесь. Колесо, которое скрипит громче других, заменяют в первую очередь. Если вы жалуетесь на людей, то у вас не остается времени, чтобы любить их.
Чтобы получить от жизни то, чего хочешь, необходимо в первую очередь определить, а чего же ты хочешь.
Люди, насколько не правы, думая, что когда они стареют, то перестают любить: напротив, они стареют потому, что перестают любить.
Если вы делаете что-то прекрасное и возвышенное, а этого никто не замечает — не расстраивайтесь: восход солнца — это вообще самое прекрасное зрелище на свете, но большинство людей в это время еще спит.
По сути, любая война — это в первую очередь война идеологий, а уж потом — соревнование в скорострельности и убойности железа.
Люди выращивают в одном саду пять тысяч роз и не находят того, что ищут. А ведь то, чего они ищут, можно найти в одной-единственной розе, в глотке воды.
Это научный факт: то, что мы помним, знаем или думаем, зависит не от реального положения дел, а от того, в какую именно игру с нами играет наш мозг.
Свобода — это, в первую очередь, не привилегии, а обязанности.
Я сознательно стараюсь избегать пустопорожнего трепа. Это все те часы разговоров за газетами и чашечкой кофе, когда люди обсуждают международное положение, последние новости и политических деятелей, - все то, о чем они так мало знают, к чему не имеют никакого отношения и на что вообще никак не могут повлиять.
Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.
А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.
У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.
И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой…
Все это забирает он с собой.
Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!
Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?
Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.
Уходят люди… Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.