Галина Стрелкова, цитаты, стр. 2
Не имея возможность коснуться
Не имея возможность коснуться руками,
Твое небо мои не впускает печали.
Я люблю твое имя его облаками
И скучаю.
Дождь, как чья — то слеза,
Упадет на ресницы.
Только то, что утрачено,
Разве восполнишь.
Если ты до сих пор
Продолжаешь мне сниться,
Значит, помнишь
Я касаюсь твоей фотографии взглядом.
Я привыкла с тобой говорить без ответов.
Знаешь, я тебя чувствую.
Значит, ты рядом.
Просто где — то
Я все та же: наивна, немного беспечна
Иногда отдыхаю , любуясь прекрасным.
И когда — нибудь тоже
Приду в твою Вечность
С тихим: «Здравствуй».
Ты горько плачешь.
А мне так жалко твои несбывшиеся мечты.
Конечно, было бы все иначе.
Но эта призрачность высоты
В которой теряется адекватность
И эйфория блестит кольцом.
Земля, отраженная троекратно,
Вдруг возникает перед лицом.
Конечно, больно. Возможно — очень,
Что не вздохнуть, не заговорить.
Но время лечит. И ты захочешь когда —
Нибудь это повторить.
Мечты, покрытые слоем пыли,
По — новой крыльями заблестят.
Ты знаешь, девочка, все там были.
Мои — так вон до сих пор висят.
А ты не слышишь, а ты рыдаешь.
Глаза опухли и голос сел.
Поверь мне, девочка, все летали
Как ты и падали тоже все.
И очень трудно себя исправить,
Не путать реальность и миражи.
А в целом можно тебя поздравить.
Нет, не с падением. С билетом в жизнь.
— Скажи мне, это мои следы, неразличимые на золе? И почему остается дым, который стелется по земле? И я спиной ощущаю смерть. Она кошмарами входит в сны. И почему у меня, ответь, по локоть руки обожжены? Чей там костер до сих пор горит? А гарь удушлива, как змея. И пустота у меня внутри, как — будто это сгорела я? И боль становится все острей, так, словно в сердце моем игла
- Любовь горела на том костре. А ты держала, чтоб не могла сбежать и в сердце опять войти. В тебя как — будто вселился бес. Она шептала тебе: «Пусти » И Бог печально глядел с небес, как черным кружится воронье, и собирается пировать.
— Ну что? И как тебе без нее
— А я скажи мне а я жива?
Расставание-не беда,
Лишь тишина в комнате.
Просто упала с неба звезда
И утонула в омуте.
Расставание-чистый лист.
Можно писать, что нравится.
Только так сильно душа болит,
Не знаешь как с этим справится.
И мысль шальная-в омут нырнуть
За той звездой не погасшею.
Достать. На небо ее вернуть.
В сегодняшнее-вчерашнее.
Ну что за глупость, ну что за блажь?
Отныне покой тебя радует!
А это был красивый мираж.
Звезды так часто падают.
И, кстати, на небе так много звезд,
Красивых или не очень.
И что-то себе подобрать-не вопрос.
Вот только душа не хочет.
А по ночам во сне, как в бреду,
Эх, чертовщина, напасть
Ты ловишь и ловишь свою звезду
И не даешь ей упасть.
А ты читаешь ее по глазам,
Встречая вечером у двери.
А ты не знаешь как ей сказать
И, собственно, стоит ли говорить,
Что обжигаясь о молоко,
Горячей кажется и вода.
А с ней свободно, светло, легко.
Тебе так не было никогда.
Она собой заполняет все.
Да что там комнаты — целый свет.
И ты понимаешь, что ты спасен,
Хотя не знаешь совсем ответ,
Который прячут ее глаза,
На твой не заданный ей вопрос.
И ты сегодня бы все сказал
Но странный свет от ее волос
И глаз бездонная синева
А ты настолько в нее пророс.
До невозможности выплывать.
Все остальное теряет смысл.
Становится звуком, набором фраз.
И растворяется твоя мысль
На дне ее невозможных глаз.
А ты целуешь ей губ изгиб.
И лунный свет на окне дрожит.
Ты понимаешь, что ты погиб.
И только что начинаешь жить.
Ты ей готов подарить ключи:
От дома, сердца.
С ней быть всегда.
Она улыбается и молчит.
С небес упавшая вниз звезда.
Весна дорисует май, с собой заключив пари.
Тебе не сходить с ума от легкости эйфорий.
И кажется все не так — ни паруса, ни крыла.
Когда остаешься там, откуда навек ушла.
Доверив следы пескам, собьешься легко с пути.
У тех, кто не стал искать, потерянность не в чести.
Как-будто в твоей игре раздвоенность на кону
Куда бы ни ехал Грек, считается — утонул.
Молчание, словно щит. Прими его и одень.
Соломинку не ищи. Не будет ее в воде.
Прохлада твоих молитв остудит горячий лоб.
Не то что бы от болит, покажется — отлегло
Что прошлое — ерунда. Что сможешь любить других.
Ты просто платила дань. Теперь раздала долги.
Вновь будет горяч очаг. И рядом с плечом — плечо
И кто на любовь венчал, не станет ей палачом.
Что счастье твое в пути. Ждала ты его не зря.
И колокол свят и тих. Ни ветра ни звонаря.
Где-то месяц над крышами лазает.
А любовь замерла, молчит.
И согласна на эвтаназию.
Ты ведь тысяча сто причин
Ей, как довод и право выбора.
А хватило б и пары фраз.
И любовь, распятая дыбою,
Тихо плачет, жалея нас.
Ты построил по - круче Геделя
Теорему с формулой лжи.
И любовь умирает медленно.
Ну, а мы остаемся жить.
И становимся радиоволнами.
Каждый с выбранной частотой.
Друг для друга почти безмолвные.
Ты освоишься с пустотой?
Что ворвется холодным вечером,
Когда город накроет мгла.
Ты простишь себе, как доверчива
И послушна она была?
И, напившись однажды до смерти,
на кровать упадешь без сил.
И покажется, что - о, Господи!
Не любовь, а себя казнил.
А когда исчерпаешь все «за» и «против», окончательный выбор подчас случаен. Так гласит Академия Подворотен. Я шучу, ты почувствуешь, как скучаешь. Как тоска, отметая твои причины, или принципы это, наверно, ближе, виновато, неизлечимо, обо мне ностальгией пишет. Вышивая среди причастий моим именем текст молитвы, невозможная сопричастность нашим прошлым в тебе разлита.
И не тонет, и не сгорает, то что мог бы сложить иначе, в твоем сердце перебирая, все, что ты безнадежно прячешь, от себя, от меня, от Бога, что осталось от Хиросимы.
Я могла бы прийти к порогу. Только это невыносимо.
Смотрят в окно глаза бесприютной ночи.
Ветер колышет ветки тяжелым вздохом.
Ты не грусти о том, что не все, как хочешь.
И убеди себя, что не все так плохо.
Ты научилась не задавать вопросы.
И так давно никого ни о чем не просила.
Бог не забыл тебя. Нет.
Он тебя не бросил.
Просто считает: тебе это все по силам.
Ты иногда плачешь, Чуть-чуть
В подушку, в мыслях опять ругая свою наивность.
Любишь собак. И плюшевые игрушки.
Особенно первых Радуясь, что взаимно.
Ты временами кажешься слишком странной.
И, забывая, что общество — та же стая,
По вечерам штопаешь тихо раны.
Камни — они ведь тоже подчас летают.
Ты у икон ищешь на все ответы.
Только молчат лики святых строгих.
Ты им говоришь, что будешь идти к Свету.
Не зная, что Свет выбрал тебя из многих.
И все пройдет. Закатятся во тьму
Восторженности, радости, печали,
Оборванные струны чьих-то мук,
Которые любовью отзвучали
Их сумерками спрячет тишина
Под золотом давно опавших листьев.
И та, что не пытаясь вспоминать,
Отложит фотографии и письма,
Укроется за шепотом в ночи,
Чтоб новою любовью исцелиться
Но что-то так похоже прозвучит.
И спрячется тоской в густых ресницах.
И омутом заплещется бокал,
Когда она его вином наполнит.
А тот, кто отпуская, не искал,
Наверно, не узнает и не вспомнит,
Как птицей одинокой среди стай,
К которым она так и не прибилась,
Все продолжает крыльями листать
Слова о нем, которого любила.
И на краю оплаканных молитв,
Среди других признаний и причастий,
Ни с кем, ни с кем никак не от болит
Ее несостоявшееся счастье.
Она не то чтоб любит помолчать,
Когда в свой мир захлопывает двери.
А просто перестала слепо верить
В подобранную правильность ключа.
Ты можешь в ее душу не стучать
В ее глазах всегда живет печаль.
Пусть даже они весело смеются.
И на вопросы, что ей задаются,
Она совсем не любит отвечать.
Что хочешь можешь ей пообещать
И кажутся шаги ее легки.
И что-то есть в ней, что как солнце светит.
Ее так любят маленькие дети,
И птицы хлеб клюют с ее руки.
И замолкают злые языки
Ночами улыбаются с небес
Созвездия ей, как ласковые звери.
И пусть кто с нею рядом, ей не верят,
Но те, кто помнят —
Верят, как себе.
Словно в глубоком омуте прячутся дни и лица
Вы меня не запомните. Я Вам не буду сниться.
Просто однажды вечером, на перепутье улиц,
Взглядом таким доверчивым Вы ко мне прикоснулись
Не обьяснить, не рассказать, странность такая,
То что меня Ваши глаза не отпускают
Вас укрывают сумерки. Прячут, не отдавая.
В городе словно умерли улицы и трамваи
Ночь нарисует заново звезды над темной крышей
Будет меня обманывать снами, где я увижу
Ваши глаза, и утону в омуте тайны.
Я пропаду в этом плену встречи случайной.
Сотни дорог каждый из нас ими отмечен.
Просто, мой Бог, пообещай новую встречу.
А время — это витки спирали,
Рванувшей вверх (ей не скажешь — «хватит»).
И те, которые проиграли —
Они своей пустотой заплатят крупье,
Что курит в игорном доме Судьбы,
Менявшейся не однажды.
Ты был ведущий. Теперь — ведомый.
Но это стало уже не важно,
Когда душа устает от тела,
Отелло больше с душой не ладит.
Смотри — все чаще в тебе пробелы.
Все реже жизнь по головке гладит.
Полями минными путь уложен
(Ты все продумываешь детально).
Конечно, лучший исход возможен.
Но кто, скажи, исключит летальный?
Крупье закончил с отчетом Богу.
Сидит. Докуривает устало.
А в жизни было всего так много.
И вот чего — то в тебе не стало
(Ты констатируешь равнодушно).
И спать ложишься, напившись чаю.
А Бог взбивает тебе подушки.
И штопает — штопает твою душу
Вот только легче не обещает.
-
Главная
-
❤❤❤ Галина Стрелкова — 52 цитаты
