Цитаты в теме «крик», стр. 3
Нет. Мы не умираем. Умирает время. Проклятое время. Оно умирает непрерывно. А мы живем. Мы неизменно живем. Когда ты просыпаешься, на дворе весна, когда засыпаешь — осень, а между ними тысячу раз мелькают зима и лето, и, если мы любим друг друга, мы вечны и бессмертны, как биение сердца, или дождь, или ветер, — и это очень много. Мы выгадываем дни, любимая моя, и теряем годы! Но кому какое дело, кого это тревожит? Мгновение радости — вот жизнь! Лишь оно ближе всего к вечности. Твои глаза мерцают, звездная пыль струится сквозь бесконечность, боги дряхлеют, но твои губы юны. Между нами трепещет загадка — Ты и Я, Зов и Отклик, рожденные вечерними сумерками, восторгами всех, кто любил Это как сон лозы, перебродивший в бурю золотого хмеля Крики исступленной страсти Они доносятся из самых стародавних времен
Мудрые не стремятся к развлечениям, умеют заниматься делом — то есть деловиты, в собраниях достойных людей — серьёзны, доброжелательны и всегда готовы ответить вопрошаемому, к спорщикам — требовательны. Они предусмотрительны и при знакомстве с подобными себе, осторожны в общении с незнакомыми. Со всеми скромны, сдержанны, при криках — молчаливы, в ответах — остроумны, в речах — кратки. Всегда снисходительны, готовы к благородному использованию случая. Они терпеливы в ожидании, довольствуются малым. Всё, что сумели постичь из наук, готовы отдать для общего пользования, благодарны и уверенны в добром слове, всегда обращают внимание на истину в том предмете, который им хорошо известен. Таковы мудрые.
Можно я губами
Очень осторожно
Каждый твой кусочек
Буду целовать?
А к тебе подмышку
Спрятаться мне можно?
А под одеялко
В теплую кровать?
Можно очень нежно
Острым ноготочком
У тебя на теле
Буквы рисовать,
Солнышко - ромашкой,
Облачко – цветочком...
Буду прижиматься,
Жарко обнимать?
Можно вниз случайно
Соскользну ладошкой?
Здравствуй, мой желанный,
Здравствуй, мой малыш!
Размурлычусь тихо,
Заурчу как кошка,
Как ты поживаешь
Без меня, крепыш?
Можно я дыханьем
Доведу до крика,
И зажму, любимый,
Губы твои ртом?
Милый мой, хороший!
Тихо! Тихо! Тихо!
Ночь уже... Разбудишь
Снова сонный дом!
Самое страшное на свете состояние —
Одиночество,
Самое длинное на свете расстояние —
Что, одолеть не хочется,
Самые злые на свете слова —
«Я не люблю тебя»,
Самое страшное, если ложь права,
А надежда равна нулю.
Самое трудное —
Это ожидание конца любви,
Ты ушел, как улыбка с лица,
А сердце считает шаги твои.
И все-таки, я хочу самого страшного,
Самого неистового хочу.
Пусть мне будет беда вчерашняя,
И счастье завтрашнее по плечу,
Я хочу и болей и радостей.
Я хочу свою жизнь прожить
Не в пол сердца, не труся,
Не крадучись.
Я хочу ее полной мерою:
В руки, сердце, глаза и сны.
Всю — с надеждою и изменою,
Всю — от крика до тишины!
Смотришь, а взгляд твой блудлив и отчаян.
Чья-то помада на чашке от чая.
Чья-то расческа на столике в ванной.
Не замечать это было бы странно.
Можно взорваться тут криком скандальным
Можно разбить все, что в доме хрустально.
Можно заплакать, уйти, хлопнуть дверью,
Но я во все оправдания поверю.
Выбираю я ложь, выбираю измену
Я плачу за любовь невозможную цену
Холодею любя и до пепла сгораю
Выбираю тебя, я тебя выбираю.
Этих историй я слышала «тысячи»,
Что ты молчишь, оправданий не ищешь.
Надо бы вещи собрать и расстаться.
Я подбираю слова, чтоб остаться.
Слово скажи, сделай что-нибудь милый,
Чтоб не заплакать хватило мне силы.
Выбрось расческу и вытри помаду,
Только в грехах сознаваться не надо!
Выбираю я ложь, выбираю измену
Я плачу за любовь невозможную цену
Холодею любя и до пепла сгораю
Выбираю тебя, я тебя выбираю.
Грубыми пальцами смело по коже.
Она неприступна, а он осторожен.
Губы по шее доводят до дрожи,
А в голове только тихое «Боже»
Руки блуждают по тонким чулкам,
Сердце стучит, тело рвёт по кускам,
Пульс учащается, бьёт по вискам,
А руки выше и выше к бокам
И с влажных губ вдруг срывается стон.
Воздух не движется — он раскалён.
К чёрту запреты! Тела в унисон.
Этот порог уже пересечен.
Крепко за волосы, смелые ласки,
Руки по телу уже без опаски.
Прочь все сомнения — сброшены маски.
Тело нуждается в бешеной встряске.
Словно бы кто-то вдавил в пол педаль,
Мышцы в напряге — похожи на сталь.
На пол посуда, разбитый хрусталь
Начали. Горизонталь, вертикаль
Ласки, касания, стоны и крики,
Перед глазами лишь яркие блики.
Одновременно рабы и владыки.
Губы оставят на теле улики.
Жажда и похоть, и полная власть.
Близко предел и не страшно пропасть
Тело обмякло, и можно упасть
Нет, не любовь. Просто дикая страсть.
Я буду с тобой необузданно дикой,
И нежной, и страстной, и может быть, грубой,
До вздохов и стонов, до бешеных криков,
Я сладким безумием вопьюсь в твои губы.
Сегодня я буду твоей нервной дрожью,
Дыханием жадным со скоростью пульса,
Горячим огнём на чувствительной коже,
И сном, от которого вряд ли проснуться
Тебе будет можно, пока мы в постели,
Пока мы вдвоём в ритмах дикого танца
Становимся чем-то единственно целым
За миг до того, как друг другу отдаться.
«Я люблю одиночество!»
«Я люблю одиночество!»
В этом крике — души нагота.
Одиночество любят от боли,
Но от радости — никогда.
Тишину одиночество дарит,
Избавляющую от обид.
Одиночество не ударит,
Одиночество не оскорбит.
Одиночество понимает,
Как мужчина не сможет понять.
Одиночество обнимает,
Как мужчина не сможет обнять.
Но на голые нервы надето платье —
Всё в раскаленных крючках!
«Я люблю одиночество!» это
«Мне не больно!» —
Под пыткой кричать.
А ведь больно, так Господи, больно,
Что прижать бы к себе хоть кого,
Одиночество любят тем больше,
Чем сильней ненавидят его.
Прокричать ненавистный
Подстрочник, застрявший в груди:
«Я люблю одиночество!»
«Я люблю одиночество!» —
А потом прошептать перевод,
беззащитное: «Не уходи!»
Мне снился сон: под звездной рябью,
Как в поле крест, стою одна я
И проклинаю долю бабью,
За всех живущих проклинаю.
За тех, кто плачет ночь в обиде,
За тех, кто в крик кричит, рожая,
За тех, кто слез своих не видит,
Весь век в дорогу провожая.
За стервенеющих на кухне,
За увядающих до срока,
За тех, чей праздник рано рухнет,
Чья удаль облетит без прока.
За беззаветных и кричливых,
Земных забот хлебнувших вволю,
За несчастливых и счастливых
Я проклинаю бабью долю.
За всех, рожденных с искрой божьей,
Чтоб век тянуть упряжку рабью,
За всех, кто мог бы — да не сможет,
Я проклинаю долю бабью!
Проснулась я от плача дочки,
Вставало солнце в чистом небе,
Благословляя мой бессрочный,
Мой трудный, мой прекрасный жребий.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Крик» — 488 шт.