Цитаты

Цитаты в теме «логика», стр. 15

Да, когда я говорю с кем-нибудь, — я не знаю того, с кем я говорю, и не желаю, не могу желать его знать. Нет лирики без диалога. А единственное, что толкает нас в объятия собеседника, — это желание удивиться своим собственным словам, плениться их новизной и неожиданностью. Логика неумолима. Если я знаю того, с кем я говорю, — я знаю наперёд, как отнесётся он к тому, что я скажу, — что бы я ни оказал, а следовательно, мне не удастся изумиться его изумлением, обрадоваться его радостью, полюбить его любовью. Расстояние разлуки стирает черты милого человека. Только тогда у меня возникает желание сказать ему то важное, что я не мог сказать, когда владел его обликом во всей его реальной полноте. Я позволю себе формулировать это наблюдение так: вкус сообщительности обратно пропорционален нашему реальному знанию о собеседнике и прямо пропорционален стремлению заинтересовать его собой. Не об акустике следует заботиться: она придет сама. Скорее о расстоянии. Скучно перешептываться с соседом. Бесконечно нудно буравить собственную душу. Но обменяться сигналами с Марсом — задача, достойная лирики, уважающей собеседника и сознающей свою беспричинную правоту. Эти два превосходных качества поэзии тесно связаны с «огромного размера дистанцией», какая предполагается между нами и неизвестным другом — собеседником.
— Фредди, ты закончил. Садитесь мистер Грин. Я слышал дела у вас «пошли в гору», вопреки всякой логике.
— Не зря говорят «Чем труднее битва — тем слаще победа»
— Мудрец говорит, что в мире существует только одно правило: крохотный вопрос, от которого зависит наша удача. Чем чаще будет звучать этот вопрос, тем сильнее мы будем становиться. Вы поняли, что это за вопрос, мистер Грин? — Что это дает мне?
Я предупрежден, что, пригласив вас за стол, могу об этом пожалеть. Что вы преисполнились амбициями, мистер Грин. Что вы стремитесь подмять под себя бизнес. В частности мой бизнес. Но ведь мы оба знаем твои способности Джейк: ты человек, которому нужен хозяин, ты наёмный работник. Так что это даёт мне? Возможность услужить своему наёмному работнику? В то же время, указав его место, данное ему судьбой.
— Радо, сколько там?
— Не пойму, ты тут причём?
— Сыграем на всё.
— Что же, вызов брошен. Принимай, не изводи себя зря.
— Ставлю одну десятую.
— Любишь рисковать, Радо, как я посмотрю. Я возьму «красную».
— Очень впечатляет, мистер Грин: шлифовка таланта прошла успешно.
— Заплати ему Билли.
— Научи меня этому трюку.
Как сложно выбирать жену,
Когда вокруг сплошные топ-модели
Ведь можно выбрать лишь всего одну,
Делить с ней годы, месяцы, недели

Блондинки и брюнетки хороши,
Каштановые, русые, прекрасны
Но если выбираешь для души,
Тогда эти критерии напрасны

Ведь нужно, чтоб она была умна,
Но только в меру, не умнее мужа
Красива, обаятельна, стройна,
Умела бы готовить вкусный ужин

Не очень разговорчива, и пусть,
Слегка ревнива, это им полезно
И знать привычки мужа наизусть,
Блистать немного логикой железной

И чтобы хобби у неё был муж,
Пылинки все на нём она сдувала
Следила чтоб поел и принял душ,
А утром на работу провожала

Так можно продолжать мечтать,
Пока не стукнет восемьдесят девять
А лучше выйти в парк и погулять,
И встретить ту, которой можно верить

Как просто выбирать жену,
Когда вокруг сплошные топ-модели
Ведь полюбив, ты выберешь одну,
Чтоб разделить с ней жизнь, а не недели.
Решение о смерти, которое принимает человек, переживающий тяжелейший духовный кризис, конечно, разновидность безумия. Но что поделать? Безумие и недееспособность — это разные вещи. Конфликт разума и души достигает своей финальной, кульминационной точки. И это самое страшное, самое сложное, самое опасное испытание, какое только может выпасть на долю души
Душа, не верящая в смерть, не понимающая, что смерть вообще возможна, загнана разумом отчаявшегося человека в угол. Логика его рассуждений в какой-то момент берет верх над силой душевного чувства: если мир зол, глуп, невежественен и жесток, то что делать в нем светлой душе? Разум словно предоставляет душе последнюю возможность самой сказать — «Да, я согласна умереть».
В этом есть что-то дьявольское Быть может, если душа сама согласится на смерть 0 это и будет моментом ее подлинной смерти? Может быть, так ее действительно можно убить?.. Но душа не может, не способна И хотя у нас нет никаких логических оснований продолжать жить, если все в самой этой жизни говорит об обратном, но душа Душа хватается за соломинку.
Странное место отведено Богу в жизни человека. Ему отведена роль соломинки. О нем вспоминают именно в тот миг, когда все прочие аргументы исчерпали сами себя. Он появляется в нашей жизни в тот момент, когда, кажется, даже дворовый пес отказался бы от нас Нищие духом — да утешатся.
Можно жить, убеждая себя, что жизнь логична, прозаична и разумна. Прежде всего разумна. Я в этом уверен. Я потратил много времени на этот вопрос. Никогда не забуду предсмертную декларацию миссис Андервуд: «При увеличении числа переменных аксиомы сами по себе не меняются».
Я действительно верю в это.
Я мыслю — следовательно, я существую. На моем лице волосы, поэтому я бреюсь. Моя жена и ребенок погибли в автокатастрофе, поэтому я молюсь. Все это абсолютно логично и разумно. Мы живем в наилучшем из возможных миров, поэтому дайте мне «Кент» в левую руку, стакан — в правую, включите «Старски и Хатч» и слушайте мелодию, полную гармонии, о медленном вращении Вселенной. Логично и разумно. Реально и неопровержимо, как кока-кола.
Но у каждого человека есть два лица: весельчак по имени Джекил и его антипод — мрачный мистер Хайд, зловещая личность по ту сторону зеркала, которая никогда не слышала о бритвах, молитвах и логичности Вселенной. Вы поворачиваете зеркало боком и видите в нем отражение своего лица: наполовину безумное, наполовину осмысленное. Астрономы называют линию между светом и тенью терминатором.
Обратная сторона говорит, что логика Вселенной — это логика ребенка в ковбойском костюмчике, с наслаждением размазывающего леденец на милю вокруг себя. Это логика напалма, паранойи, террористических актов, случайной карциномы. Эта логика пожирает сама себя. Она утверждает, что жизнь — это обезьяна на ветке, что жизнь истерична и непредсказуема как монетка, которую вы подбрасываете, чтобы выяснить, кто будет оплачивать ленч.
Я понимаю, что до поры до времени вам удается не замечать эту обратную сторону. Но все равно вы неминуемо с ней сталкиваетесь, когда несколько бравых парней решают прокатиться по Индиане, попутно стреляя в детей на велосипедах. Вы сталкиваетесь с ней, когда ваша сестра говорит, что спустится на минутку в универмаг, и там ее убивают во время вооруженного налета. Вы видите лицо мистера Хайда, когда слышите рассуждения вашего отца о том, каким образом разворотить нос вашей матери.
Это колесо рулетки. Не имеет значения, сколько чисел на нем. Принцип маленького катящегося шарика никогда не меняется. Не говорите, что это безумие. Это воплощенное хладнокровие и здравомыслие.
И эта фатальность, она не только вокруг вас. Она и внутри вас, прямо сейчас, растет и развивается в темноте, подобно волшебным грибам. Называйте ее Вещью в Подвале. Называйте ее Движущей Силой. Я представляю ее своим личным динозавром, огромным, скользким и безумным, барахтающимся в болоте моего подсознания и не знающим, за что ухватиться, чтобы не утонуть.