Цитаты

Цитаты в теме «селена»

Розжиг костров,выгул собак,
Отлов рыбы и отстрел дичи,
Выпас и выгон скота,
А также выполз змей, выпорос свиней,

Выжереб коней и выкобыл лошадей,
Вымет икры, вылуп птиц из яиц,
Выкукол бабочек и выхухол выхухолей,
Выкур курей и выпрыг кенгурей,

Обгад ромашек, обдир ягод,
Выруб леса и вылом веток,
Выслеж зайца, мыслишь верно,
Выпуг тетерева, выдох вдоха,

Вынос тела, вы нас за нос —
Мы вас по уху, выхлоп газов,
Выкидыш мусора, выводок гусей,
Выродок людей, выплав стали,

Выплыв, сели, выпендр фраеров,
Выклянч денег, вымуштр солдат,
Выпор детей, выдрем в гамаках,
Вытрем губ и выпуч глаз,

Вычих насморка, вытреп
И разбрех государственных тайн,
Выкус накоси и накось выкуси,окот,
Отел и атас,а главное,

Загляд и залаз в дупла
С выкуром оттуда пчел
И распробом медас первого апреля
Запрещен и прекращен

В связи с отказом их от высоса нектара
После выщипа цветов
И выдерга травы, а
 Также в связи с полным вымером.
Лошади умеют плавать,
Но не хорошо, не далеко,
Глория по-русски значит слава,
Это вам запомнится легко.

Шел корабль своим названием гордый,
Океан старались превозмочь,
В трюме добрыми мотая головами,
Лошади томились день и ночь.

Тыща лошадей, подков четыре тыщи,
Счастья людям вы не принесли,
Мина кораблю пробила днище,
Далеко-далеко от земли.

Люди сели в шлюпки, в лодки сели,
Лошади поплыли просто так,
Как же быть и что же делать, если,
Места нет на лодках и плотах.

Плыл по океану рыжий остров,
В синем море остров плыл гнедой,
Лошадям казалось плавать просто,
Океан казался им рекой.

Но не видно у реки той краю,
На исходе лошадиных сил,
Вдруг заржали кони возражая,
Тем, кто в океане их топил.

Кони шли на дно и ржали, ржали,
Все на дно покуда не ушли,
Вот и все, но все-таки мне жаль их,
Рыжих, не увидевших земли.
В три часа ночи я сидел в чужой квартире и слушал немецкие марши эпохи Адольфа Гитлера. Мой приятель Генрих, «черный следопыт», фетишист и наркоман, отмечал день рождения своего пса по кличке Тротил. Это был старый пудель: ленивый, глупый, беспрерывно пердящий. Генрих любил его всем сердцем.
Я пришёл сюда с пустыми руками, потому что не любил дарить подарки, и сразу сел пить. Генрих надел парадный эсэсовский китель и посадил пса к себе на колени. Я подумал, что собачьим вшам должен прийтись по вкусу отменный материал, из которого много лет назад пошили форму неизвестному мне наци. Стол был накрыт на кухне. Генрих купил много водки и кроме меня пригласил свою подругу по имени Марлен. Я завидовал Генриху. Я хотел его убить. А её изнасиловать. Не то чтобы всерьез, но все же
Мы сидели, надирались, слушали загробные голоса немецкого хора и славили старую псину. Генрих все время рвался выйти на балкон и устроить в честь Тротила праздничный салют из своего «Парабеллума», но я его сдерживал. Ехать в кутузку из-за этой блохастой твари мне совсем не улыбалось. В конце концов, он, малость, успокоился и положил пистолет в карман кителя.
Марлен сидела на подоконнике и молча, глушила пиво.
Я сходил в туалет, умылся, потом вернулся назад. Марлен и Генрих сидели на подоконнике, уже вдвоем, и что-то негромко обсуждали. Может, планировали устроить групповуху? Я был не против.
— Послушай, — сказал Генрих. – Мы хотим устроить одну вещь.
— Да, — сказала Марлен. – Одну интересную вещь.
— Отлично, — ответил я и стал нагло разглядывать её титьки.
— Хотим устроить сеанс, — сказал Генрих.
— Да, сеанс, — сказала Марлен.
— Что ж, — сказал я. – Можете на меня положиться.
— Сеанс магии, — сказал Генрих.
— Очень древней магии, — сказала Марлен.
— Я готов, — сказал я. – Что это будет?
— Мы хотим вызвать сюда дух Адольфа, — сказал Генрих.
— Хотим с ним пообщаться, — сказала Марлен.
— Еб твою мать, — сказал я.
Они выпили не так уж много и выглядели вполне серьезно. Я им верил. Я не боялся. Я лишь был разочарован, что мне, видимо, так и не удастся задвинуть этой красавице.
— Что скажешь? – спросил Генрих. – Хотел бы в этом поучаствовать?
Я плеснул себе, выпил и кивнул.
— Как это сделать?
— Этим займется Маша, — сказал Генрих. – Она умеет.
— Ты умеешь? – спросил я.
— Я умею, — сказала Марлен.
Я сел на стул, закурил.
— Нам нужна будет твоя помощь, — сказал Генрих. – Иначе ничего не получится.
— Что я должен делать?
— Нам нужен проводник, — сказала Марлен. – Понимаешь? Нужно тело, где будет находиться дух. Иначе мы не сможем разговаривать с ним. Это не займет много времени. Ты ничего и не заметишь.
— Так, — сказал я. – А что будет со мной, пока Адольф находится в моем теле?
— Ты временно займешь его место там, — сказал Генрих.
Марлен метнула на него безумный взгляд, и этого взгляда мне оказалось достаточно.
— Хер вам на воротник, ребятки, — ответил я. – Даже не подумаю в этом участвовать.
— Испугался? – спросил Генрих.
— А ты? Почему бы тебе не поработать телом?
— Он слишком пьян, — вмешалась Марлен.
— В таком случае, я тем более вам не подойду, — сказал я.
Они молчали. Я молчал. Только хор нацистов нарушал тишину.
— Ладно, — сказал Генрих. – Я придумал. Эй, Тротил, иди-ка сюда.
Пёс дремал под стулом. На голос хозяина он не среагировал. Генрих сам подошёл и взял его на руки.
— Малыш, тебя ждет великая миссия.
Марлен слезла с подоконника и подошла к ним.
— Тебя ждет кое-что невероятное, — сказала она собаке. – Лучший подарок на день рождения. Каждый пёс мечтает о таком.
— Уж это точно, — сказал я, довольный, что они от меня отстали.
— Всё будет хорошо, — сказал Генрих.
— Ты ничего не заметишь, — сказала Марлен.
Она убрала со стола посуду, и Генрих посадил туда собаку.
— Долго ждать? – спросил я.
— Неизвестно, — ответила Марлен. – Может быть, вообще ничего не получится. Мне нужны свечи.
Генрих принес свечи, зажег их и погасил свет. Тротил лежал в центре стола, положив голову на лапы. Вокруг него плавно покачивались тусклые огоньки. Марлен потрепала пса по ушам.
В три часа ночи. На двенадцатом этаже панельного дома. На окраине города. Мы решили поболтать с Адольфом Гитлером.
Эта девушка хорошо знала своё дело. Не прошло и получаса, а несчастный, глупый пудель вдруг задрожал и открыл глаза. Я почувствовал, как по спине побежал холод, потом стало холодно ногам и рукам. Марлен читала заклинания, Генрих сидел с открытым ртом и пялился на собаку. Потом пёс забился в конвульсиях и завыл. Генрих решил его погладить и тут же отдернул руку от лязгнувших челюстей. Несколько свечей одновременно погасли. Больше ничего не происходило.
— Получилось? – спросил шепотом Генрих.
— Не знаю, — ответила Марлен.
Мы, молча, уставились на собаку. Тротил стоял на всех лапах, вытянув спину, не двигаясь.
— Сынок, — позвал его Генрих.
Тротил повернул к нему голову.
— Это ты? Или не ты?
Марлен решила взять быка за рога.
— Адольф, мы вызвали тебя, чтобы
— Поговорить, — сказал Генрих.
Интересно, о чем? – подумал я.
— Поговорить, — сказала Марлен. – Адольф, это ты вы?
Тротил повернулся к ней, опустился на передние лапы, отклячив зад, показал клыки, но вместо того, чтобы гавкнуть, истошно заорал:
— Ты что со мной сотворила, тупая еврейская ***а?!
— Еб вашу мать! – заорал я и выбежал из кухни.
Следом за мной сдернул Генрих. В прихожей он врезался мне в спину, и мы повалились на пол, заставленный башмаками и тапками. У меня онемел затылок, а руки ходили ходуном. Генрих бился на мне, как полудохлая рыбина. Из кухни орал мужской голос:
— ***а! ***а! Тупая ты ***а! Как ты посмела?!
— Сука, что делать? – спросил я.
— ***ь, не знаю, — ответил Генрих.
От страха мы оба протрезвели. Оба обделались. Оба превратились в беспомощные тряпки.
— Куда вы убежали, полудурки? – крикнула Марлен. – Идите сюда, козлы.
Мы вернулись. Мокрые и трясущиеся. Тротил катался по полу и вопил. Сплошной мат и проклятья. Это длилось бесконечно.
— Это Гитлер? – спросил я. – Гитлер?
— Похоже, — ответила Марлен.
— Спроси у него что-нибудь, — сказал я.
— Что?
— Не знаю.
В этот момент кто-то забарабанил в стену и заорал:
— Если вы, ***и, там не заткнетесь, я вызову милицию!
— Сам заткнись, *** тупой! – проорал в ответ Генрих.
Мы посмотрели на пса. Он лежал на животе и смотрел на нас глазами умирающего ребенка.
— Вот и пообщались, — сказал я. – Что теперь?
— Надо возвращать вся назад, — сказал Генрих. – Марлен.
— Что?
— Слышала?
— Да. Сажай его на стол.
— Кто? Я?
— А кто?
— ***ь, как бы он мне руку не отхватил.
Я снял кофту и набросил на пса, потом схватил за бока и посадил на стол. Он не сопротивлялся. От его взгляда хотелось удавиться.
Генрих по-новой зажег свечи.
— Садитесь, — сказала Марлен.
Мы сели. Она затянула свои заклинания. Тротил плакал. Меня потряхивало. Но у нас так ничего и не получилось. Давно наступило утро. Свечи сгорели, а псина, с глазами человека так никуда и не исчезла.
В лабиринте звезд и скоплений,
По дороге на Млечном Пути,
В чёрном платье пяти поколений
Белый Рыцарь нёс Солнце в груди.

Нёс его он в подарок любимой,
На далекой звезде та жила,
Взглядом Девы его покорила,
За сбой в дальний путь позвала.

И покинул родную Комету
Белый Рыцарь тот в чёрном плаще,
За прекрасною юной Селеной
Поскакал он на Лунном коне.

Он прошёл через десять Вселенных,
Сотни звезд обжигали его,
Но найти той прекрасной Селены
Было Рыцарю не суждено.

Встретил Страж его — Пёс из созвездий,
Из-за Марса нежданно напал,
Не успел ему Рыцарь ответить,
Когда Конт его Лунный упал.

Умер Рыцарь, но Сердце осталось,
И горит от бескрайней любви,
И, глаза закрывая, сказал он:
«Жаль, не смог я Селену найти »

А теперь никто уж не помнит,
Когда Солнце сиять начало.
А о Рыцаре Сердце напомнит,
И Любовь — та, что греет его.
Ружейная пуля, ударив по воде, отскочит. Говорят, что, если пометить ее ножом или прикусить зубами, она пройдет сквозь воду. Кроме того, когда господин охотится, если пометить пулю каким-то знаком, это пригодится в случае несчастья.
Однажды, когда господину Овари, господину Ки и господину Мито было около десяти лет от роду, господин Иэясу находился с ними в саду и сбил большое осиное гнездо. Из гнезда вылетел огромный рой ос, и господин Овари и господин Ки испугались и убежали. Но господин Мито не убежал, а собрал по одной тех ос, что сели ему на лицо, и выбросил их.
В другой раз, когда господин Иэясу готовил на большой жаровне огромное количество каштанов, он пригласил мальчиков присоединиться к нему. Когда каштаны стали достаточно горячими, они сразу начали лопаться и выскакивать из жаровни. Двое из мальчиков испугались и убежали. Однако господин Мито совсем не испугался, собрал те, что выскочили, и бросил их обратно на жаровню.