Цитаты в теме «сын», стр. 3 ▷ Socratify.Net

Два хороших сына у меня! Две надежды, два живых огня! Мчится вечность по великой трассе, у меня две юности в запасе. Жизнь горит во мне неугасимо, у меня две вечности, два сына!

« у Церкви нет никакой «линии». Ее единственная линия — спасение души от греха! А как спасаться от греха? Вот перед вашим визитом у меня была женщина, которая всех хочет исправить: дочь, зятя, сына. Я говорю: собой займись. Потому что человек может исправить только себя. Церковь этим и занимается: учит человека, пытается его направить на самого себя, чтобы он собой занялся. С этого начинается спасение страны.
Церковь, конечно, и сама состоит из грешных людей. Безгрешен один только Бог. Но у церковного человека есть идеал: Иисус Христос.
А у многих современных людей идеал — это деньги. Больше никакого идеала у них нет. И я утверждаю, что Иисус Христос в качестве идеала — это лучше, чем деньги!»

Долог, тернист жизненный путь, и хорошо, когда рядом близкий тебе человек. Знать бы еще, кто примкнет к тебе по дороге: соседка из дома напротив, мужчина, с которым ты делишь постель, мать, преисполненная самых благих намерений, или же блудный сын. Даже лучшие из нас, кто раньше, кто позже, узнают нестерпимую горечь утрат, и тогда наш крест становится тяжелее стократно. Человек способен пройти воду, огонь и медные трубы, но только не испытание одиночеством.

О сколько нам открытий чудных, готовит просвещения дух. И опыт, сын ошибок трудных, и гений парадоксов друг!

Ваши дети — не дети вам.
Они — сыновья и дочери тоски жизни по самой себе.
Они пришли от вас, но не принадлежат вам.
Вы можете дать им ваши слова, но не ваши мысли, ибо у них есть свои мысли.
Вы можете учиться у них, но не учить их, ибо их души обитают в долине Завтрашнего дня, где вы не можете побывать даже во снах

Университет: место, куда богатые посылают своих сыновей, не проявивших способностей к бизнесу.

Мой дед говорил: «Каждый должен что-то оставить после себя. Сына, или книгу, или картину, выстроенный тобой дом или хотя бы возведённую из кирпича стену, или сшитую тобой пару башмаков, или сад, посаженный твоими руками. Что-то, чего при жизни касались твои пальцы, в чем после смерти найдет прибежище твоя душа. Люди будут смотреть на взращённое тобою дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив». Мой дед говорил: «Не важно, что именно ты делаешь, важно, чтобы все, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нем оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником, — говорил мне дед. — Первый пройдет, и его как не бывало, но садовник будет жить не одно поколение».

— Я шпионил ради вас, лгал ради вас, подвергал себя смертельной опасности ради вас. И думал, что делаю всё это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили. А теперь вы говорите мне, что растили его как свинью для убоя
— Это прямо-таки трогательно, Северус, — серьёзно сказал Дамблдор. — Уж не привязались ли вы, в конце концов, к мальчику?
— К мальчику? — выкрикнул Снегг. — Эспекто патронум! Из кончика его палочки вырвалась серебряная лань, спрыгнула на пол, одним прыжком пересекла кабинет и вылетела в раскрытое окно. Дамблдор смотрел ей вслед. Когда серебряное свечение погасло, он обернулся к Снеггу, и глаза его были полны слёз.
— Через столько лет?
— Всегда, — ответил Снегг.

Помнишь, ты говорил мне, что когда ты не знаешь своего отца, он может быть кем угодно — пиратом, космонавтом, изобретателем взбитых сливок Но кое-кем он быть не может. Обычным папой. Тем, который учит сына кататься на велосипеде и играть в бейсбол.

Однажды мудрец проезжал неподалеку от горы. Какая то женщина в голос рыдала над могилой. Склонившись в знак почтения на передок колесницы, мудрец слушал ее рыдания. А затем послал к той женщине своего ученика, и тот спросил ее:
— Вы так убиваетесь — похоже, скорбите не впервой?
— Так оно и есть, — ответила женщина. — Когда-то от когтей тигра погиб мой свекор. После него, от них же погиб мой муж. А теперь вот, от них погиб и мой сын.
— Отчего же вы не покинете эти места? — спросил мудрец.
— Здесь нет жестоких властей, — ответила женщина.
— Запомни это, ученик, — сказал мудрец. — Жестокая власть — свирепее любого тигра.
А добродетель никогда не останется в одиночестве. У нее обязательно найдутся соседи.

В зяте можно найти сына; но у кого дурной зять, тот потерял и свою дочь.

Я хочу преклонить колени перед Женщиной.
Вы носите нас под сердцем и с радостью принимаете муки нашего рождения, вы не спите ночами у наших кроваток, вы держите нас за руку, когда мы делаем первый шаг, вы с улыбкой слушаете о наших первых горестях и радостях, вы штопаете наши порванные джинсы и мажете зелёнкой разбитые колени, Вы рядом, когда мы выводим первые закорючки в тетрадях и когда мы плачем от первого разочарования. Вы, становясь нашими женами, даёте нам силу и крылья, даёте Дом, который становится нашим Сердцем, вы - и Небо и твердь, вы - та Сила, что поднимает с колен, когда ты упал и не можешь даже дышать. Вы - та Основа основ, на которой стоит мир. Вы учите нас Любви, вселенской любви...И вы - это единственно ради чего мы живём. Мужчина пуст, если ему некого любить, и не о ком заботится, если его не ждёт дом, на пороге которого стоит та, что подарила ему сына и дочь, та, кто пойдёт за ним в ад, та, которая будет смотреть любящими глазами сквозь время, ожидая его. Мы живы и сильны вашей любовью.... И мы у ваших ног.....

Однажды девятилетний сын Эйнштейна спросил отца:
— Папа, почему собственно, ты так знаменит?
Эйнштейн рассмеялся, задумался, а потом объяснил:
— Видишь ли, когда слепой жук ползёт по поверхности шара, он не замечает, что пройденный им путь изогнут, мне же посчастливилось заметить это.

Твой ребенок будет удивительным созданием. Ты поймешь это, когда впервые увидишь его улыбку, почувствуешь его запах. Ты почувствуешь себя нужной и незаменимой. И неважно, на кого он будет похож внешне. Важно, что в нем будет искра, и он перевернет этот глупый мир с ног на голову. Твой ребенок это сможет, я знаю. Ты будешь гордиться своим сыном или дочерью. И в день его триумфа ты будешь первой, с кем он поделится. Ты нужна ему, а он тебе.

Древнеиндийское изречение
Шестеро не помнят тех,
Кто помогал им раньше:
- Ученик — учителя,
- Женатый сын — мать,
- Разлюбивший муж — жену,
- Достигший цели — помощника,
- Выбравшийся из чащи — проводника,
- Больной — врача.

Есть только три по-настоящему достойных дела, о которых Вы должны помнить всю жизнь. И это не посадить дерево, построить дом и вырастить сына.
Первое — это помочь тому, кто нуждается в помощи.
Второе — защитить того, кто беззащитен.
И третье, самое лучшее, что Вы можете сделать в жизни — подарить надежду тому, кто её лишился.

Самурай должен быть не только примерным сыном, но и верноподданным. Он не оставит господина даже в том случае, если число вассалов его сократится со ста до десяти и с десяти до одного.

Когда мужчина говорит женщине, что любит ее, он на самом деле просто ее хочет. Единственная настоящая любовь в этом мире — это любовь отца к своему сыну.

А пригожая. А красивая.
А тугая лебяжья стать.
Нерожалая. Неродивая.
Не хотела матерью стать.

Всё себе. Ничего другому.
Это гордый её девиз.
Всё любила пройтись по дому
И поглядывать сверху вниз.

Ей бы только прожить бобылкою,
Беспощадно к себе гребя,
Каждой клеточкой, каждой жилкою
Возлюбивши одну себя.

Всё молила судьбу злосчастную
Не давать ей дитя вовек.
Пожалейте её, несчастную,
Как жалеют всегда калек.

Красота-то её весёлая,
Этот пышный обманный цвет,
Как вода гулевая, полая,
Постепенно сойдёт на нет.

И от цвета того линялого
Разбежится морщинок сеть.
Ей бы на руки сына малого.
Колыбельную песню спеть.

Ей бы, дочь на руках качаючи,
Надышаться её теплом.
Пригреваючи, прикрываючи
Материнским своим крылом.

Ей бы в дом воркотню ребячью.
Да не надобно ей. Уволь.
Оттого-то я в сердце прячу
Обожжённую эту боль.

Оттого-то ночной порою,
Отходя от дневных затей,
Так и вижу - глаза прикрою -
Нерождённых её детей

Их знали ангелы и опасались черти.
Война им рано души обожгла.
Их юность приближалась к смерти
На расстояние акашного ствола.

Судьба — в приказе! Не до разговоров.
На них — благословение страны.
Какое дело им до бестолковых споров
О философии значения войны?

Слагая головы, конечности теряя
И собирая по ущельям части тел,
Жила в них вера сильная, святая,
Что всё не зря и Бог того хотел!

Они не просят свой народ о сострадании.
Судьбу калеча — гордость сберегли.
Но помнит ли народ то поле брани,
Где лучшие сыны его легли?

Надеюсь — помнит и надеюсь — будет.
И эта память скоро не уйдёт.
А если нет — пусть Бог меня осудит.
Я буду презирать такой народ.